Как поставить точку в “Секретных материалах”? Этим вопросом задаются поклонники уже четверть века, с тех пор, как сериал Криса Картера вышел на телеканале Фокс в 1993 году и стал частью поп-культуры на протяжении почти десятилетия. “Моя борьба IV”, вне всяких сомнений, доказывает, что это невозможно. “Секретные материалы” – это такой феномен, которому нет конца.

11 сезон “Секретных материалов” был омрачен заявлением Джиллиан Андерсон в прошлом октябре, в самый разгар съемок сериала, в котором она сообщила, что в последний раз играет агента ФБР Дану Скалли – роль, которую она увековечила, как и Дэвид Духовны, который никогда не сможет сбежать от своего Фокса Малдера. Андерсон оставалась верной сериалу дольше, чем Духовны, который “покинул корабль” в качестве главного героя после 7 сезона, поэтому ее нельзя обвинить в том, что она, олицетворяя этот образ на протяжении 25 лет, приняла решение покончить со Скалли. Возвращение сериала, которое состоялось в 2016 году на волне тотальной ностальгии по возрожденным телесериалам (которые стали легендарными задолго до того, как стриминговые сервисы и кабельное изменили телевидение) подарило миллионам фанатов надежду на точку в сериале.

Финал оригинального сериала – эпизод “Истина” в 9 сезоне – обернулся для многих фанатов разочарованием. Контекстуализация мифологии для многих (ошибочно) не имела никакого смысла, а возвращение отсутствующего многие месяцы Малдера, которого так все ждали, стало не кульминацией инопланетной мифологии, а больше походило на клиповую нарезку, которая завершилась зеркальной сценой пилотной серии, оставив судьбу Малдера и Скалли неопределенной. Они стали беглецами? Ушли из ФБР? Их отдел закрыли? Что стало с агентами Доггетом и Рейс, которые хоть и вышли на первый план, но так и не сумели достойно заменить дуэт их предшественников? Пришельцы все еще планируют вторжение? Так много вопросов осталось без ответа – гораздо больше, чем после “Моей борьбы IV” – поэтому даже после финального аккорда не осталось ощущения, что это был действительно финал сериала.

Крис Картер рассматривает “Истину” под другим углом, оглядываясь на финалы высоко оцененных критиками сериалов HBO, которые серьезно повлияли как на телевидение в целом, так и на возвращение X-Files в частности:

“Мы всегда слушаем нашу аудиторию, но когда мы начали работать над финалом, мы сделали именно то, что посчитали правильным для нас. Конечно, нельзя игнорировать комментарии зрителей, и мы следовали в этом направлении на протяжении всего сериала. Но я знал, что когда мы сядем за работу над этими последними двумя сериями, у нас будет множество идей, но главным был вопрос “Как лучше всего завершить сериал?”. Я видел финалы других сериалов, которые вышли уже после “Секретных материалов”, это “Клан Сопрано” и “Клиент всегда мертв”, и разумеется я посмотрел совершенно другими глазами на конец нашего сериала. Я был просто поражен финалами этих сериалов”.

Все надежды были обращены к большому экрану – после умеренного успеха первого полнометражного фильма “Борьба за будущее”, вышедшего в 1998 году между 5 и 6 сезонами. Но сиквел 2008 года “Хочу верить” по разным причинам (главная из которых это скромный бюджет) вышел автономной историей, которая лишь отчасти вернула нам те партнерские отношения между Малдером и Скалли, которыми мы наслаждались почти десять лет. И снова, не получив ни мифологии, ни эмоциональных переживаний героев от того, что они отдали Уильяма на усыновление, поклонники стали ждать дальше. На протяжении многих лет они надеялись на третий полнометражный фильм, потенциальный блокбастер, в котором Картер сосредоточился бы на инопланетном вторжении. Но вместо это мы получили комиксы 10-го сезона от Джо Харриса и Криса Картера, которые какое-то время считались частью канона.

Поэтому, когда было объявлено о возвращении сериала, у фанатов снова вспыхнула неугасающая надежда получить, наконец, ответы. В 10-ом и теперь 11-ом сезонах Крис Картер и его большая команда талантливых сценаристов сделали то же самое, что и всегда – показали страхи и опасения, которые актуальны в настоящее время. 10 сезон вышел в эпоху перемен – между наследием Обамы и влиянием Трампа, между началом параноидальной эры пост-правды и подъемом ультра-правого движения, начавшегося во второй половине 2010-х годов.

11 сезон попал прямо в точку благодаря тому, что Картер сумел использовать текущее положение дел в мире:

«Секретные материалы” происходят здесь и сейчас. Не в прошлом, не в каком-то воображаемом телевизионном времени или пространстве. Мы обращаемся к текущей политической ситуации. Мы показываем героев и их жизнь такой, как если бы они жили прямо сейчас. Это сериал своего времени. И так было всегда. Это то, что нам интересно. Насколько легко или трудно нам этому придерживаться, неважно. Мы всегда рассказываем истории, которые интересны нам самим, и к счастью, нашей аудитории тоже».

Вероятно, главный вопрос это “Какими должны быть “Секретные материалы” в наше время?”. Акцент в 10 сезоне был сделан на восстановлении былого волшебства – напоминание зрителям о том, кем были Малдер и Скалли, как строилось повествование и его узнаваемый стиль (с переменными успехами). 11 сезон сразу взял быка за рога и рванул экспериментировать и расширять границы сериала: вдохновленные “Черным зеркалом” эпизоды Глена Моргана (“Это” и “Подписчики”), еще одна сатира от Дэрина Моргана на тему фейковых новостей и альтернативной реальности, или даже жутчайший хоррор о страхе перед старением в эпизоде “Ничто не вечно”. 11 сезон преподнес нам те самые настоящие “Секретные материалы”, которые также смотрелись как совершенно новый и порой инновационный сериал.

Задача Картера как создателя и шоураннера состояла в том, чтобы постараться внедрить глубокую и запутанную мифологию в новые сезоны, действие которых происходит в совершенно другом, новом мире. Его первоначальная идея о надвигающемся инопланетном вторжении загадочными богоподобными древними гуманоидами, вступившими в сговор с земной коалицией в лице Синдиката, была преисполнена виной американцев после Второй мировой и опасениями эпохи пост-Уотергейта о существовании тайной элиты, желающей ослабить будущее человечества ради собственного выживания. В течение первых девяти сезонов теория заговора то стихала, то вспыхивала новой силой, но основной подтекст оставался неизменным – Истина, которую искал Малдер, оказалась трагическим и ложным мифом американской жизни и была связана с тайнами прошлого его собственной семьи. Пришельцы стали олицетворением суда за грехи очень многих отцов.

Наступил 2016 год и прошлые опасения, растущие на рубеже тысячелетий, уже испарились, их место заняли социальные сети, слежка беспилотниками, все более драконовские законы о личных свободах, распространение пропаганды “правых”, опасающихся, что демократия западного мира находится во власти темных, но вполне человеческих сил. Картер, наблюдая за теми изменениями, которые произошли в американской истории, написал “Мою борьбу”, лишенную основных черт оригинальной мифологии, заменив инопланетную угрозу на элитарного, человеческого врага американской нации. Пришельцы уже не представляли для нас угрозу – вместо этого Картер хотел, чтобы мы теперь боялись самих себя.

“Моя борьба 3” породила огромное число разногласий, вызванных многочисленными вариантами, которые подразумевали решение Картера о надругательстве Курильщиком над Скалли. И хотя это решение, возможно, казалось в какой-то степени бесчувственным, оно следовало важной цели, заложенной в предыдущих двух мифологических эпизодах. Картер нам уже показал, что человеческая элита намеревается бросить остальное человечество на “съедение волкам”, выпустив смертельный вирусный патоген, взятый у пришельцев, и выживут только Избранные. Но премьера 11 сезона показала, что Курильщик придерживается ультимативной капсульной привилегии старого человека, он не просто сам Синдикат, он как Вайнштейн или Спейси или любое другое лицо, злоупотребляющее своей властью.

Несмотря на то, что многие решили, будто первоначальная концепция сериала была разрушена новым подходом Картера и тем, как он поступил со Скалли, в действительности все это соответствует темам и идеям, присущим сериалу с самого начала. Похищение, тесты, удаление  яичников, рак, вечный вопрос отцовства. О том, что Курильщик – отец Малдера, мы стали подозревать еще в 3 сезоне и только в 9-ом это подтвердилось генетической экспертизой. Теперь же мы узнаем, что он “создал” Уильяма путем искусственного оплодотворения Скалли в 7 сезоне в рамках длительного эксперимента, тем самым круг замкнулся. “Моя борьба 4” подтверждает, что это действительно так, и все, что Курильщик рассказал Скиннеру – чистая правда.

Многие фанаты были подавлены, ведь это по сути разрушает романтический миф о Малдере, Скалли и Уильяме как об одной семье. Картер окончательно добивает их в конце эпизода. И хотя он успевает предложить взамен еще одно биологическое чудо, мы, вероятно, никогда не увидим, каким станет второй шанс для наших героев (если Андерсон сдержит свое обещание). Фактически, Картер подарил Малдеру и Скалли второе “Существование” – финал 8 сезона, в последних кадрах которого они держат на руках своего сына. Возможно теперь это последняя точка, после которой герои окончательно вышли из игры, чтобы стать родителями, но мы же с вами знаем, что Картер никогда не допустит столь благополучного исхода событий. Быть может, в конце “Моей борьбы 4” он передумал. А может и нет.

Текущий финал, однако, очень усердно старается стереть эмоциональную связь с Уильямом, которой Малдер и Скалли были отягощены со времен “Существования”. После своего рождения Уильям стал тяжелой ношей, повисшей на шее сериала. Малдер и Скалли к этому моменту стали уже архетипическими героями, сражающимися по заведомо непобедимым сценариям. Два агента с тягой к правосудию против монолитной стены секретов и лжи. И хотя они изначально были коллегами и друзьями, их харизма и “химия” подстегнули сценаристов углубиться в их личную жизнь и тайны прошлого, сделав тем самым неизбежно растущим романтическое напряжение. “Секретные материалы” стали личной историей Малдера и Скалли, и тогда сериал изменился окончательно и бесповоротно.

Картер охарактеризовал “Мою борьбу” как отдельный мини-сериал, и это очень важное пояснение, во всех смыслах. Они почти не связаны со многими другими эпизодами в новых сезонах. У них бешеный ритм повествования, это смесь триллера, экшна и техно-заговора, но в то же время, они очень личные. Остальные серии оставили свой весомый отпечаток на сериале, рассказывая истории, которые демонстрируют гибкость концепции “Секретных материалов”. Комедии Дэрина Моргана, кровавый ужастик “Ничто не вечно”, подростковый триллер в “Гули” и “Мутации основателя”, и так далее. Ни один из этих эпизодов и близко не был похож на “Борьбу” Картера. Это был “сериал в сериале”, развивающий личную историю персонажей.

Мифология фактически выстроилась вокруг Уильяма. Можно предположить, что Картер избежал бы этого в третьем полнометражном фильме – учитывая, что ключевые эпизоды 9 сезона пытались рассмотреть тему божественной силы и пророчества об Уильяме, который в конце концов был отдан на усыновление еще до финала 9 сезона. Однако, на эмоциональном уровне ребенок никуда не исчез. А как же иначе? Вся линия Скалли касалась ее личного горя – неспособности стать матерью, а Малдер так и не смог найти свое место рядом со Скалли и создать счастливую семью, которой сам был лишен в детстве из-за похищения сестры и заговора, в котором участвовал его отец. Уильям для них всегда был некоей границей, с самого появления на свет.

“Моя борьба 4” последовательно пытается связать все эти запутанные нити в один клубок – судьба Уильяма, грандиозный план Курильщика (не совсем убедительный), искупление Моники Рейс, надежды Малдера стать отцом, переживания Скалли о своей роли матери, угроза глобальной пандемии и последняя жертва Скиннера во имя защиты своих агентов, ради которых, как мы узнали в эпизоде “Котенок”, он был готов отказаться от карьерного роста. И все это за 38 минут, не включая пятиминутную преамбулу о кратком содержании предыдущих серий и монолог Уильяма, в котором четко вырисовывается его психологический портрет. Казалось бы, это невыполнимая задача, но с точки зрения общности она идеально вписалась в предыдущие три части “Борьбы”. И кроме того, разве можно в принципе надеяться на удовлетворяющее абсолютно всех эмоциональное и сюжетное завершение истории длиной в двадцать пять лет?

Многое повисло в воздухе. Судьба Скиннера, который попал под машину, но чья смерть кажется неочевидной (хотя я думаю обратное); Рейс хоть и была оправдана, пытаясь вывести Малдера и Скалли на след Уильяма, но так и не получила достойного воздаяния; даже Курильщик вполне вероятно может выбраться из очередной могилы, и в конце концов стать шаблонным злодеем для наших героев, чей авторитет бесконечно подмочен.

Любопытно, что Картер даже припас местечко для героя Роберта Патрика – Джона Доггета – в “Моей борьбе 3”:

“Я включил его в сюжет “Моей борьбы 3″. Но он, к сожалению, не смог присоединиться к съемкам. Мне пришлось переписать эту часть, задействуя сводного брата Малдера (для которого уже итак была предусмотрена роль в любом случае) там, где должен был вмешаться Доггет”.

Как ни странно, но участие Джеффри Спендера гораздо более оправдано в этом контексте, однако все же досадно, что мы так и не увидели Доггета, но, возможно, это только на руку персонажу. Смог ли он теперь органично влиться в сюжет? Многие классические персонажи из мифологии сериала с трудом вписывались в новые укороченные сезоны, в то время как новым персонажам пришлось еще хуже – агенты Миллер и Эйнштейн были поспешно вычеркнуты из сюжета после гневной реакции поклонников, Тэд О’Мэйли оказался просто раздражающим, а новые заговорщики 11 сезона могут уже навсегда забыть о своих коварных планах.

В этом отношении трудно воспринимать все части “Моей борьбы” как финал сериала. Что в них лучше всего работает, как и во всех эпизодах возрождения, так это поднятые темы. Всеобъемлющая мифология Криса Картера в последних двух сезонах была логичной и последовательной – независимо от того, как вы относитесь к его творческому потенциалу. Он изменил течение старой мифологии в сторону извращенной “белой” элитарной власти Запада и мужского влияния, которое распространилось на все население, которому грозит уничтожение. Картер, понимая, что западный мир рушится на глазах от избытка капитализма и демократической эрозии, обратился к внутреннему врагу.

В оригинальном сериале Алекс Крайчек описал страх пришельцев перед Уильямом как то, что “он больше, чем человек”, он может стать могущественнее их самих. В итоге он превращается в ребенка со способностями Людей Икс, что только подтверждает справедливость слов Крайчека. История Уильяма завершается скорее как физическое воплощение всех поисков Малдера, каким однажды уже был Гибсон Прейз в серии “Конец”. “Моя борьба 4” как финал концентрируется на личностном уровне, Малдер и Скалли получают очищение души, которое гораздо важнее их работы. Неважно, что Керш закрывает отдел “Секретные материалы”, как и неважно то, почему Скиннер его все-таки возобновил. Малдер и Скалли как пара переросли свой собственный сериал.

Поэтому, возможно, пора нам их отпустить. Быть может, Андерсон права в своем решении. Быть может, после всех этих лет, проведенных с полюбившимися персонажами, мы должны позволить им начать новую жизнь за пределом наших пристальных взглядов, без “Секретных материалов” и без борьбы. Быть может, мы просто должны понять, что для того, чтобы “Секретные материалы” закончились, вовсе необязательно их заканчивать.

Быть может, это и есть Истина в последней инстанции.

Автор: Тони Блэк

22 марта, Cultural Conversation