Впервые на русском языке! Малдер и Скалли берутся за расследование очередного загадочного дела: арестованный полицией подросток утверждает, что его друг исчез за таинственной дверью, обнаруженной мальчишками в лесу. Так ли это на самом деле? Или же подросток отчаянно лжет, пытаясь скрыть убийство?

Истина как всегда где-то рядом, но Малдер и Скалли обязательно ее обнаружат в рассказе «Кто ищет, тот всегда найдет», который входит в официальную антологию «Секретные материалы: Тайные намерения» (TheX-Files: Secret Agendas).

Автор: Джон Гилстрап

Перевод: Елена Нестеренко

Скачать рассказ:

---

Тюрьма округа Принс-Уильям

Манассас, Вирджиния

18 октября 2000 года

Байрон Симмс не был похож на убийцу. На свои пятнадцать лет он тоже не выглядел. В его деле было написано, что ростом он был почти сто восемьдесят сантиметров, а весом чуть больше шестидесяти килограммов, однако поскольку он был прикован к стулу, мне было сложно судить о его росте. Возможно, на момент ареста подросток и весил указанные килограммы, но я готов был поспорить на любые деньги, что все время, что он находился в заточении, питался он далеко не лучшим образом. Складывалось впечатление, что кожа его была натянута на череп и единственными источниками цвета ниже линии волос были две полоски коричневых бровей и блеск невероятно зеленых глаз. Его серый комбинезон висел на нем, как уродливые занавески.

Я сел напротив него. Разделявший нас противного зеленого цвета металлический стол вне всяких сомнений был прикручен к полу задолго до рождения парня. Мне было интересно, как долго он сможет выдержать тишину. В какой-то момент носок моего ботинка задел его, и он подпрыгнул. Он на секунду поймал мой взгляд, затем отвел глаза и извинился. Учитывая, что его ноги были прикованы к полу, вариантов, куда деть свои ступни, у него не было немного. Я попросил охранника хотя бы на время допроса освободить подростку руки и ноги, но он отказался, сославшись на то, что парень якобы очень опасен.

Вопреки тому, что обычно показывают по телеку, мой значок ФБР не имел здесь никакой силы.

– Чего вы на меня пялитесь? – спросил Байрон, нарушая тишину спустя почти четыре минуты.

– Я наблюдаю, – ответил я. – Не пялюсь.

– Это жутко. Кто вы вообще такие?

– Меня зовут Фокс Малдер, – ответил я. – Девушка за моей спиной – Дана Скалли. Мы из ФБР.

Байрон перевел взгляд на мою напарницу:

– Привет.

Скалли неловко помахала рукой в ответ, отчего показалась немного застенчивой. Мы заранее договорились, что допрос буду вести я. Ей отводилась роль инь для моего ян, когда придет время оценивать уроки, которые следует извлечь из предстоящей дискуссии.

– Кто за зеркалом?

Одностороннее зеркало в допросных было одной из тех телевизионных фишек, которые соответствовали действительности.

– Точно не знаю, – ответил я. – Думаю, какие-нибудь помощники. Если для тебя это важно, могу выяснить.

– Мне все равно.

– Ты в порядке? – спросила Скалли. Он вышла из своего угла и подошла к Байрону. – Выглядишь не очень.

Байрон чуть не выпрыгнул из комбинезона, когда Скалли дотронулась до его щеки.

– У тебя нет температуры?

Скалли была единственным человеком, которого я знал, кто, закончив с отличием медицинский, променял гарантированно пухлый счет в банке на значок и погоню за плохими парнями. В Бюро можно было попасть намного более дешевыми путями.

Байрон сопротивлялся первые пару секунд, но потом успокоился. Наверное, он нашел утешение в добром прикосновение. Думаю, тот факт, что Скалли довольно привлекательна, тоже сыграл не последнюю роль.

– По-моему, нет, – ответил он на вопрос моей напарницы.

– Ты кушаешь?

– Стараюсь, но все по вкусу напоминает опилки. Ненавижу это место.

Можно было бы позволить ему поплакаться об ужасах учреждения, которое, вполне вероятно, станет для него и старшей школой, и домом престарелых, но мне не хотелось этого делать. Было довольно тяжело наблюдать, как рушится детство. У меня не было абсолютно никакого желания узнать, каково это.

– Скалли, он в порядке?

– Температуры нет, – сказала она. – Но мне не нравится цвет его лица.

Она отстранилась от него, обошла стол и заняла ужасно неудобный стул (я сидел на абсолютно таком же) рядом со мной.

– Давно не был на солнце, – пояснил Байрон.

– Давно тебя арестовали? – спросил я. Естественно, ответ на этот вопрос был мне известен (как и на большинство вопросов, которые я собирался задать), но можно очень многое узнать, если позволить людям самим рассказать свою историю. Например, насколько они склонны к вранью.

– Двадцать третьего мая. Это сколько, пять месяцев назад?

– Почти, – ответил я. – Уверен, что кажется намного дольше.

Он скорчил гримасу, которая означала: «Да неужели?»

– Когда тебя арестовали в первый раз? – спросил я.

В зеленых глазах отразилось удивление. Оно и понятно: я не должен был знать о других арестах, поэтому я объяснил:

– Ювенальные записи остаются закрытыми только до тех пор, пока ты не убьешь ребенка.

– Я никого не убивал! – взорвался Байрон. – Я ничего не сделал.

– А как же тот первый раз? – спросил я. – Твой первый арест.

Он выглядел обиженным:

– И тогда я тоже никого не убивал. Меня даже не обвиняли ни в чем таком.

– Но ему немало досталось, – возразил я. – Ты ведь помнишь Поли Бреннер?

– Он скинул мой ланч на пол.

– И ты его избил. Сломал руку об его нос.

Байрон ответ взгляд.

– Он украл мой ланч, – на этот раз едва слышно пробормотал он.

– Как насчет Джейсона Хауи? – спросил я. Джейсон стал жертвой драки, которая случилась через полтора месяца после его стычки с Поли Бреннер. – Ему пришлось провести ночь в больнице.

Байрон избегал смотреть мне в глаза.

– Я всего лишь толкнул его, – сказал он. – Он ударился головой, когда упал. Я тут при чем?

Я повернулся к Скалли, но она покачала головой: было не время для изучения тонкостей юриспруденции. Я вынужден был согласиться.

– Зачем ты его толкнул?

Парень молчал.

– Байрон?

Он встретился со мной взглядом:

– Какая разница?

Разница была огромной, но было слишком рано говорить ему об этом и уж тем более о том, почему.

– Сделай одолжение, – сказал я. – То, что случилось с Джейсоном, уже история. Что бы ты ни сказал, тебе это уже никак не навредит.

– Он был груб с девушкой, – ответил Байрон.

– С какой девушкой? – слегка подтолкнул его я.

– Я думал, вы читали дело.

Я с интересом отметил, что он чувствовал себя намного комфортнее, разговаривая об испорченных ланчах, чем о девушке.

– Как я уже говорил, – ответил я. – Сделай одолжение. Пожалуйста.

Байрон с ответом не торопился. Совершенно.

– Ее зовут Барбара Бёррис, – ответил он так тихо, что мне пришлось напрячь слух, чтобы расслышать, но я не стал просить его говорить громче.

– Она была твоей девушкой? – поинтересовался я.

Он покраснел, его щеки и уши по цвету могли конкурировать со спелыми яблоками. Видно было, что он не хотел отвечать, но я молчал, давая понять, что разговор не продолжится, пока я не услышу ответа.

– Она красивая, – наконец, произнес он. – Она была добра ко мне. Она мне нравилась. Но не думаю, что она знала об этом.

– Уверена, что она это поняла, когда ты бросился ее защищать, – напомнила о своем присутствии Скалли.

От этих слов парень покраснел еще сильнее. Казалось, похвала смутила его намного больше, чем вопросы, но он промолчал.

– Ладно, Байрон, – сказал я. – Выкладываю все карты на стол. Возможно, ты не знаешь, но, если в твое дело вмешивается ФБР, это означает, что все очень серьезно. Тебя обвиняют в убийстве. Но убийство – преступление местного масштаба и обычно ведется в штате, где оно произошло. ФБР же организация, расследующая преступления федерального значения, из чего следует, что мы считаем, что все не так просто, как думают местные власти.

Байрон посмотрел мне в глаза:

– Значит, я попаду в федеральную тюрьму, не в местную?

– Или не попадешь в тюрьму вообще, – сказал я.

В комнате потеплело. В буквальном смысле слова. Я кожей ощутил, как воздух вокруг парня становится теплее. Не уверен, было ли это так на самом деле, или причина была в моем обостренном восприятии, но как бы там ни было, я знал, что Байрон Симмс увидел выход, которого до этого не было. Однако он не очень оживился, а спокойно ждал разъяснения. Проведя в системе всего несколько месяцев, он уже усвоил некоторые ее тонкости.

– Расскажи мне о Ли Твитчелле, – попросил я. Байрон сверлил меня взглядом. – Услышав твою историю, я смогу лучше тебя понять. Если будешь говорить правду, тебе же будет только лучше, – объяснил я.

– Я говорю правду с того самого момента, как попал сюда, – сказал Байрон. – Мне это мало помогло.

– Но ведь меня тогда не было, – возразил я.

– А вам-то что?

– Мне не все равно, – и это была чистая правда. – А теперь, прошу, расскажи, что случилось в марте. Расскажи мне о Ли Твитчелле.

Он злобно посмотрел на меня, и тут я понял. Одному Богу известно, сколько раз и скольким разным сомневающимся он рассказывал эту историю, и до сих пор ему никто не верил. Я был тем, кто поверил бы, но пока что ему было рано об этом знать.

Байрон успокоился, сделав глубокий вдох:

– Мы шли по тропинке рядом с полем боя, – начал он.

– Прошу прощения, – перебил я. – Мне нужно знать все, с самого начала. Это поле находится почти в полутора километрах от твоего дома. И в двух с половиной от дома Ли.

– Мы просто гуляли, – сказал Байрон.

– Тебе пятнадцать, – снова перебивая его, сказал я. Постоянное перебивание и раздражение, которое это вызывает, – отличные способы выявления лжи. – Начнем с того, почему ты водился с тринадцатилетним?

– Это не то, что вы думаете, – сказал Байрон. В его глазах виднелись первые признаки гнева. Предупреждающий звоночек.

– А что я думаю?

– То же, что и все остальные, – ответил он, мотнув головой. Думаю, это действие заменяло взмахи руками. – Я не идиот. Психиатры просто так про педофильные фантазии не спрашивают.

– И что ты сказал психиатру? – поинтересовался я.

– Не ваше дело, – огрызнулся подросток. – Она спросила, мастурбировал ли я, представляете?! – он бросил взгляд на Скалли, словно хотел доказать, что не боится её. – Я ответил: «Мне пятнадцать. Как вы думаете?»

Я не смог сдержать улыбку. Если бы только мир мог использовать энергию подростков… «Кон Эдисон»* остались бы без работы.

– Ли – мой друг. У меня их не так много. Неужели с вами такого никогда не было? Идешь куда-то, болтаешь обо всем подряд, и не замечаешь, как оказываешься дальше, чем предполагал? Мы оказались там, где оказались.

– Нет, – ответил я. – Со мной такого никогда не было, – я решил, что буду честен с ним, поэтому добавил: – Мне не понятно, как можно очутиться в километре от дома и не знать, что ты где-то, где тебе находиться не следовало бы.

Байрон ничего не ответил.

– Знаешь, что думают следователи? Они думают, что у тебя были… определенные желания по отношению к Ли, поэтому ты и повел его в лес. Они думают, что, возможно, он сопротивлялся, и ты запаниковал. Никто не считает, что ты планировал его убивать. Возможно, он начал кричать…

– Все было не так! – щеки и уши Байрона побагровели, его слова прокатились эхом, отражаясь от стен маленькой комнаты.

Искренний гнев или чрезмерное старание скрыть свою вину?

– Тогда расскажи, как было, – спокойно сказал я.

– А смысл?

Немного помолчав, я сказал:

– Байрон, посмотри на меня, пожалуйста.

И он посмотрел: глаза широко раскрыты, рот, по форме в тот момент напоминавший букву «О», открыт, как будто в удивлении. Он дразнил меня, и, честно говоря, это было довольно забавно. Ну, знаете, в очень невеселом смысле.

– Ты же понимаешь, что, если присяжные тебе не поверят, остаток своих дней ты проведешь за решеткой?

 Пытаясь скрыть страх, он сидел с широко раскрытыми глазами, но в них появились слезы.

– Я тот, кто может это предотвратить. Более того, возможно, я смогу тебя отсюда вытащить. Но прежде, чем объяснить, что к чему, я хочу услышать твою историю.

– Это не история.

– Тогда расскажи, что случилось.

– Его избивали в школе. Он хотел, чтобы я побил того, кто его доставал. Не поверите, но я сказал, что не могу этого сделать. Объяснил, что тот паренек совсем сопляк, а я и так не в ладах с законом. Ли был очень подавлен. Говорил о самоубийстве, но не думаю, что всерьез об этом задумывался. В общем, он был очень расстроен. Ему не хотелось идти домой, и мне показалось, что ему нужен был друг. Поэтому мы и гуляли. И ничего такого в этом не было, – произнося последнюю фразу, он смерил меня свирепым взглядом. Он ждал, пока я признаю это.

– Я тебе верю, – сказал я.

Какое-то время он изучал мое лицо, видимо, пытаясь отыскать признаки того, что я лгу. Хорошо, что я действительно ему верил.

– Пожалуйста, расскажи, что было дальше, – попросил я.

– Мы остановились на тропинке, – продолжил Байрон свой рассказ. – Мы были в лесу – довольно глубоко в чаще, – и Ли увидел что-то между деревьев слева от тропы. Он сказал: «Эй, ты только посмотри на это!» На что я ответил, что ничего не вижу. Он сказал: «Дверь». Клянусь, я видел только деревья, и никакой двери там в помине не было. Поэтому я спросил: «Ты что курил?» Но он продолжал настаивать: «Да нет же! Смотри, вон там. Слепой, что ли?»

Выражение лица Байрона изменилось, и теперь на нем, как мне показалось, отражалась паника. Я знал, что будет дальше, потому что читал отчеты предыдущих допросов, и, очевидно, он понимал, что именно в этот момент доверие к нему обычно начинало стремительно падать.

– Продолжай, – подтолкнул я.

– Ли всё показывал куда– то в лес. «Вон там», – сказал он. – «Идем, я тебе покажу». Тут он сошел с тропы и пошел между деревьями, как будто действительно что-то видел, – подбородок Байрона дрогнул. – Я уверен, что он что-то видел.

– Итак, Ли пошел в лес, – подсказал я. – Что было потом? – мне нужно было это услышать от него. Его следующие слова прольют свет на причину нашего со Скалли присутствия.

– Это глупо, – сказал Байрон. – И невозможно.

– Все равно расскажи.

Не поднимая глаз от пола, где он, по всей видимости, искал немного смелости, Байрон сделал глубокий вдох, потом распрямил плечи и, глядя мне прямо в глаза, сказал:

– Он исчез. Пуф. Только что он был здесь, а через секунду его и след простыл, – даже закончив рассказ, он продолжал смотреть мне в глаза, очевидно, ожидая моей реакции. И, думаю, был разочарован: нацепить непроницаемую маску для меня не составляло никакого труда, особенно, если учесть, что Байрон не сказал ничего, о чем бы мне не было известно из показаний и результатов психологической экспертизы.

Не разрывая зрительного контакта, я достал из кейса, стоящего на полу у моего стула, дело Байрона, точнее, ту его часть, которой я был готов поделиться.

Увидев папку, он закатил глаза:

– Начинается…

– Не торопись, – возразил я, бросая папку на стол. Я открыл ее. – Мы почти закончили. Возможно, ты удивишься, но ты довольно неплохо справляешься.

– С чем?

– Я же сказал, не торопись, – в папке лежали цветные фотографии окровавленных костяшек, а также рук и ногтей, покрытых засохшей грязью. – Узнаешь?

– Да. Я вижу их каждый день. Это мои руки.

– Мне надо задавать следующий вопрос?

– Думаю, нет, – ответил Байрон. – Потому что думаю, что ответ вы уже знаете.

Я молча ждал.

– Когда Ли исчез, я испугался, – начал он, когда понял, что отмалчиваться бесполезно. – Он только что был тут, а через секунду пропал. Напугал меня до смерти. Я подумал, что он в яму какую– нибудь провалился или с обрыва сорвался. Но там не было ни ямы, ни обрыва. Я запаниковал и стал копать: люди ни с того ни с сего не исчезают. Но его нигде не было.

– Почему ты никому не рассказал об этом? – спросила Скалли. Иногда ей становится скучно просто наблюдать за происходящим.

– Вы серьезно? – спросил он с улыбкой. – Вспомните о моем предыдущем опыте с полицией и попробуйте угадать, – кажется, он всерьез ждал от Скалли вариантов, но когда она промолчала, подросток сказал:

– Я прекрасно понимал, что они подумают, что я что-то с ним сделал. Люди. Просто. Так. Не. Исчезают.

– И вот мы здесь, – заключил я.

– И вот мы здесь.

– Куда ты пошел потом? – спросил я.

Он печально усмехнулся:

– Ну, вообще, я собирался домой. Но не дошел. Видимо, родители Ли испугались, что его так поздно нет дома, и позвонили в полицию. Они остановили меня, когда я шел по улице. Как будто поджидали меня.

– Потому что родители мальчика сказали полицейским, что нужно искать тебя.

Байрон отвел взгляд:

– Для них я был виновен еще до того, как они начали собирать улики.

---

– Не понимаю, почему его обвиняют в убийстве, – сказала Скалли, когда мы вернулись в машину. – Нет тела – нет дела.

– Все очень просто, Скалли, – сказал я. – Это маленький город. Большое жюри присяжных сделает все, что скажет прокурор, – я уже давно смирился со своей циничностью. Одна из причин, почему меня так не любит начальство.

– В суде это не пройдет.

Я не был так уверен.

– По-моему, гораздо больше сложностей возникнет с апелляцией. Если они смогут рассказать историю достаточно эмоционально и предоставить достаточно косвенных улик, думаю, жюри запросто могут вынести решение, угодное прокурору, – но до этого еще надо было дожить. – Как тебе история парня?

– По-моему, звучит невероятно, – ответила она. – Неудивительно, что ему никто не верит.

– А ты веришь? – я не сдавался. Скалли было намного сложнее убедить в подобных вещах, чем меня.

С ответом она не спешила.

– Думаю, Байрон верит, – классический ход Скалли, к которому она прибегала, когда ей не хотелось со мной спорить, но и принять очередной секретный материал она была не готова.

– Ты же понимаешь, что это не ответ?

Скалли закатила глаза:

– Брось, Малдер. То, что он рассказал, идет в разрез со всеми законам физики. В это не так-то просто поверить. Мы с физикой и химией довольно давно дружим.

Но она также знала, что, когда дело доходит до объяснения секретных материалов, как тот, что сейчас был у нас на руках, приходится признавать, что Исаак Ньютон и Антуан Лавуазье владели далеко не всей информацией. Иногда вещи происходят сами собой.

– Ты поверил каждому слову, не так ли? – поинтересовалась Скалли, хотя прекрасно знала ответ. Я все еще помню день, когда исчезла моя сестра. Ведь именно это стало причиной того, что я ввязался в это сумасшедшее дело.

– Как ты говоришь, – ответил я, – Я убежден, что Байрон в это верит.

Скалли улыбнулась.

– Куда мы сейчас?

– Навестить родителей Ли Твитчелла.

– Только не туда, – сказала Скалли. – Им сейчас и так тяжело. Еще не хватало, чтобы ты им голову забивал сверхъестественной…

– Я не собираюсь их допрашивать, – перебил я. – Во всяком случае, пока. Просто хочу посмотреть дом.

– Зачем? Ты же видел фотографии.

– Это не одно и то же. Фотографии и реальность всегда отличаются. К тому же, судя по тому, что я прочел в рапортах, сомневаюсь, что Твитчеллы сильно опечалены отсутствием их дорогого Ли.

– Малдер!

– Что? Что вижу, то и говорю. Сколько раз там побывали органы опеки? Три? Четыре? Школа сообщала о том, что Ли ходит с синяками, природу которых он так и не смог внятно объяснить. Если тебе интересно мое мнение, история Байрона – то, что он признался, что был там и видел, как Ли исчез – единственное, что спасло родителей мальчика от подозрений.

– Так, может, стоит тогда их допросить? Думаю, не повредит.

– Но и не поможет: они просто солгут. Они понимают, что должны быть огорчены, и, возможно даже, действительно расстроены, но сильно сомневаюсь, что они будут сотрудничать.

Скалли не стала настаивать: можно было бы в любой момент вернуться и допросить родителей.

Дом Твитчеллов, как оказалось, находился не так уж далеко. Расположенный в середине жилой улицы дом эпохи 1950-х годов, выполненный в стили ранчо, мало чем отличался от домов его окружавших, если не считать бросавшееся в глаза запустение. Была середина октября, и, хотя на газонах соседних домов тут и там все еще можно было заметить отголоски летней зелени, а лиственные деревья, стоявшие вдоль улицы, уже начали пестреть разнообразием насыщенных оттенков, жилище Твитчеллов выглядело так, словно сошло с черно-белой фотографии. Газон представлял собой по большей части грязь, а те немногие кустарники, что расположились под окнами дома, вероятно, были мертвы с прошлой зимы. Во дворе, который и двором-то можно было назвать с большой натяжкой, на блоках рядом с полуразрушенной подъездной дорогой покоилась проржавевшая груда металла, которая в лучшие свои годы носила гордое название «машина».

– Соседи их, наверное, терпеть не могут, – сказала Скалли.

– В каждом районе есть подобный дом, – ответил я. – Остается только молиться, чтобы они не поселились рядом с тобой.

– Мне кажется, иметь таких соседей напротив намного хуже, – заметила Скалли, и я согласился.

Я проехал мимо дома и завернул в следующий проезд, чтобы развернуться. Когда мы проезжали дом на обратном пути, Скалли поинтересовалась, куда мы направляемся.

– Прогуляться по полю боя, – ответил я.

---

Может, это и странно, но я всегда находил места сражений времен Гражданской войны успокаивающими. Как будто непередаваемая жестокость битвы вытеснила из воздуха все зло и оставила после себя только тишину и покой. А зла было немало. Здесь, у Манассаса – при реке Булл-Ран, если вы янки, – дважды столкнулись армии федералов и конфедератов, и в обоих случаях серые надрали задницы синим. Потери с обеих сторон составили пять тысяч человек.

Осенний воздух, как всегда, отличался непостоянством: разница между тенью и солнечными участками составляла градусов десять.

– Ты весь путь пройти собираешься? – спросила Скалли.

– Думаю, придется. Вероятность того, что я смогу увидеть или почувствовать то, что видел и чувствовал Ли, небольшая, но, если я не повторю полностью его путь, я никогда не узнаю, не пропустил ли я чего.

Экстрасенсорное восприятие или же просто слепая удача, но за то время, что мы работаем вместе, я видел намного больше, чем Скалли. Я хорошо чувствовал людей и насколько они искренни. Байрон вызывал доверие. Конечно же, он знал о непростых отношениях между Ли и его родителями. Если бы он действительно что-то сделал с мальчиком и захотел соврать, достаточно было бы просто свалить всё на родителей друга. По-моему, было абсолютно нелогично прикрывать совершенное преступление историей, в которую, он прекрасно должен был понимать, никто не поверит. Никогда.

По моему скромному мнению, это означало, что Байрон говорил правду. А еще это значило, что, вероятно, я был единственным, кто мог ему помочь. Однако для того, чтобы доказать, что Байрон не врет, я должен был увидеть всё собственными глазами.

– Что именно ты ищешь? – поинтересовалась Скалли.

– Дверь, – пожал я плечами. Единственное, на что я мог опираться, – это слова Байрона. – Он сказал, она должна быть где-то слева.

– Но ведь он же не здесь ее видел, так?

Я указал перед собой.

– Он сказал дальше в лес, примерно с километр. Но следует учитывать, в каком он был состоянии. При таком стрессе и его возрасте, ему могло вообще показаться, что он на Марсе.

Но я не думал, что это был наш случай. Байрон производил впечатление здравого и уравновешенного молодого человека. Но я должен был убедиться.

Лес был великолепен. Клёны уже пережили буйство цвета и потускнели, зато другие деревья ярко сияли, и пробивавшийся сквозь кроны солнечный свет только добавлял им яркости. Скалли пыталась несколько раз начать разговор, но я был не в настроении. Я старался впитать в себя обстановку, старался… наблюдать.

– Знаешь, мальчишки всю дорогу разговаривали, – заметила Скалли. – Может, это часть магии? Может быть, дверь является только тем, что шумно себя ведет.

Скалли сказала это только для того, чтобы заставить меня поговорить с ней, но она вполне могла оказаться права. Просто у меня не было желания разговаривать. Где-то здесь пряталось что-то невероятное, и я не хотел это что-то пропустить.

Мы шли уже двадцать минут, но до сих пор не увидели ничего, кроме леса, простирающегося по обе стороны, и изредка мелькающих копий пушек. Сложно было не думать о мертвых и умирающих, молчаливых и кричащих. Но ничего этого я не слышал, видел только то, что можно ожидать увидеть в лесу.

Пока не увидел дверь.

Хотя «дверь» не совсем верное слово. С деревянным полотном на петлях и с ручкой увиденное мною не имело ничего общего. «Дверь» была больше похожа на дыру в живописной картине леса: можно было различить и листья, и деревья, и все остальное, но конкретно в этом идеально ровном круге они сильно отличались по цвету. Не сказать, что они были черно-белыми, но и естественным их цвет назвать было нельзя.

– Вон там! – показал я на круг. – Кажется, нашел.

Скалли проследила взглядом в том направлении, куда я показывал, затем посмотрела на меня так, словно у меня третий глаз вырос.

– Шутишь?

– Ничего подобного. Вон там. Круг.

– Малдер, нет там ничего.

– Смотри, – сказал я и приблизился к кругу.

– Если ты сейчас надо мной не прикалываешься, то тебе лучше быть поосторожнее. Именно так…

Внезапное молчание меня напугало, и я обернулся посмотреть, в порядке ли Скалли. Она была не в порядке.

Она исчезла.

---

– Скалли? – ее не было. Исчезла. Место, на котором она стояла секунду назад никуда не делось, но ее на этом месте больше не было. Ни погнутых или сломанных веток, ни следов от ботинок, где она стояла. Пропала.

– Скалли! – может быть, если крикнуть погромче, она появится. В три прыжка я преодолел расстояние до тропинки, где несколько раз медленно повернулся вокруг себя, зовя её. За такое короткое время она не могла убежать настолько далеко, чтобы не попасть в поле зрения, и уж совершенно точно настолько далеко, чтобы не слышать меня.

Я пересек тропу и бегом поднялся на холм, который вел на обширную открытую площадку – знаменитое поле боя. Ничего необычного. Поле выглядело так же, даже пушки стояли на своих местах. На дальнем крае поля я увидел какого-то рабочего. Не уверен, был ли он там несколько минут назад, но, по крайней мере, теперь я знал, что в мире я был не один.

Какого черта только что произошло?

И куда, черт возьми, делась моя «дверь»? Может быть, если вернуться в лес на то же место, все вернется на круги своя и я получу второй шанс. Да, знаю, глупая идея, но именно так я и поступил. Ничего не изменилось.

Меня не так-то просто напугать, но это уже было слишком. Люди ни с того ни с сего не…

Исчезают.

– Черт, – сказал я вслух. Вероятно, пытаясь этим добавить реальности происходящему.

Мое сердце билось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, поэтому я постарался успокоиться и собраться с мыслями. Я не спал, и все это происходило со мной наяву. Я, предполагаю, переживал то же, что пришлось пережить Байрону. Что бы не произошло дальше, теперь я ему верил безоговорочно.

И тут я понял, что в голове у меня не было ни единой мысли. Ни одной полезной идеи. Поэтому я решил вернуться к машине, а уже оттуда отправиться в тюрьму. Если Скалли куда-то пропала, то мне казалось самым логичным, что вернется она туда, где все началось.

Когда я возвращался к машине, мне стало ясно, почему Скалли так раздражало мое молчание. Путь был неблизкий. Сорок минут через лес, который, в общем и целом, выглядел, как тот, что я проходил какое-то время назад, но что-то в нем было не так. Мои чувства восприятия сходили с ума, и я убедил себя, что выглядел лес слегка по-другому просто потому, что я шел по нему в обратном направлении и, как следствие, видел всё с обратной стороны.

Ужасно не верить тому, что сам себе говоришь. И хотя я не мог знать наверняка, я чувствовал, что причина той разницы, которую я видел, а скорее даже ощущал, была намного фундаментальнее, нежели просто другой ракурс. Но прелесть жизни в том и заключается, что ты наяву можешь пережить что-то невероятное и загадочное.

Только когда я, наконец, добрался до асфальтированной части тропы – участка, который, как я помнил, ведет на стоянку, – я почувствовал усталость в ногах. Несмотря на то, что в моем гардеробе имелось три или четыре пары обуви, в которых я мог ходить вечно, в тот день на мне была пара новых ботинок. Не имею ни малейшего представления, почему. Я просто не предполагал, что мне предстояла длительная прогулка по лесу. Очень хотелось присесть.

В машину.

Которой нигде не было видно.

– Да ну нафиг, – выругался я. – Что еще может пойти не так?

Как оказалось, довольно многое.

---

Еще одна телевизионная фишка, которая расходится с реальностью, это когда представитель правопорядка, размахивая значком, останавливает первую попавшуюся машину и изымает ее у законного владельца. Честно говоря, я так никогда не пробовал, но подобные сцены в фильмах мне всегда казались странными. Нет ничего плохого в том, чтобы позаимствовать машину, но вымогать средство передвижения мне всегда казалось неправильным. К тому же, что бы я сказал? «Эй, приятель, моя напарница просто испарилась, не мог ты меня подбросить в Четвертое Измерение. Поднажми». Если даже у тебя в голове это звучит по-идиотски, то и в реальности оно никогда не сработает. Поэтому я пошел пешком.

Насчет Четвертого Измерения я, кстати, не шутил. Учитывая все факты текущего дела, а также внезапное одиночество, я прекрасно осознавал возможность того, что, подобно Ли Твитчеллу, на самом деле исчез я, а не Скалли. Ведь именно я двигался. Скалли спокойно стояла на тропе, предостерегая меня – ситуация не сильно отличалась от той, о которой рассказывал Байрон.

Чем больше я об это думал, тем больше убеждался, что Скалли осталась по ту сторону… того, что привело меня сюда, чем бы это не было… переворачивая мир в поисках меня. Довольно скоро ей придется привлечь полицию, что, в свою очередь, не останется незамеченным руководящей верхушкой Бюро. Знаю, возмутительно сводить вопросы жизни и смерти к беспокойству за карьеру, но рапорт о том, что ты стал свидетелем того, как твой напарник растворился в воздухе, определенно сократят агенту лестницу наверх. Для меня это не имело особого значения, потому что начальство и так считало меня полоумным. Но у Скалли были все шансы на успешную карьеру.

К тому же, она знала, что я могу о себе позаботиться. Может, это чуть-чуть приглушит панику, пока я не вернусь.

Внутренний голос поинтересовался, с чего это я решил, что смогу отсюда, где бы это здесь ни было, выбраться. Я сказал ему заткнуться.

Возвращаясь по своим следам, я обнаружил, что находился в районе, где жил Ли Твитчелл. Что ж, кажется, пришло время поговорить с его семьей.

---

Очевидно, жизнь в Четвертом Измерении предполагает лучшее ведение домашнего хозяйства. В этой версии Твинчеллдома газон был ухожен, кусты цвели, выстроившись перед домом, и какие-то осенние цветы украшали ящики под фасадными окнами. Готов был поспорить, что местные соседи были намного счастливее, чем их двойники в моем мире.

Когда я подходил к дому, мне пришло в голову, что схожести материального мира отнюдь не гарантировали Я предполагал, что Мама и Папа Четвертого Измерения существовали и жили по тому же адресу. Поскольку у меня не было никаких доказательств того, что все это не было моей галлюцинацией, – там, в лесу, у меня запросто мог случиться инсульт, и всё, что меня сейчас окружало, могло оказаться всего лишь местом, куда попадает душа, пока тело пытается решить, быть или не быть – моё предположение было довольно серьезным. И нелепым.

Однако я был уверен, что прав.

Внутренний голос: «Конечно уверен, это же твоя галлюцинация».

Пора показать внутренним голосам, кто в доме хозяин.

Бетонное крыльцо выглядело так, словно его только залили. Зелёная дверь тоже казалось свежепокрашенной. Я трижды постучал, используя дверной молоточек. В глубине дома послышалось движение и голоса. Женщина и несколько детей спорили, кто откроет дверь.

Когда показалась мать, я понял, что этот спор она проиграла. Она улыбнулась вежливо, но нетерпеливо. Судя по тому, как она осматривала мой мятый костюм, она решила, что я агитатор либо политический, либо религиозный.

– Миссис Твитчелл? – спросил я.

– Да?

– Меня зовут Фокс Малдер. Я агент ФРБ, – представился я, доставая удостоверение из внутреннего кармана пиджака. – У вас найдется минутка?

Она нахмурилась.

– Что такое ФБР?

Ха, такого я не ожидал. Вероятно в истории Четвертого Измерения не было ни Джона Диллинджера*, ни Пулемёта Келли*. Это многое могло изменить.

– Я следователь, – пояснил я. – Что-то вроде офицера полиции, – я надеялся, что хотя бы полиция здесь существовала.

– Что вам от меня нужно? – поинтересовалась она.

– Просто хотел бы поговорить. Можно мне войти?

Она колебалась. Посмотрела по сторонам, словно хотела убедиться, что никто из соседей за нами не наблюдает.

– Нет. Зачем? О чем вы хотите поговорить? – заминка в ее голосе была знаком.

– Пожалуйста. Это важно.

Интересно, в этой реальности существовала Конституция и четвертая поправка, о которых мне бы стоило беспокоиться?

– Нет, – твердо сказала она. Я чувствовал, что её упорство вызвано страхом, а люди, которые боятся, обычно имеют для этого веские основания.

Примерив маску величайшей заботы, я сказал:

– Это касается Ли, – как говорится, сказал «а»…

И попал в точно цель. Её глаза вспыхнули, плечи опустились. Она попыталась подобрать слова.

Но тут, выбрав момент так удачно, как могут только дети, из-за угла появился Ли Твитчелл.

– Кто там? – спросил он. Он выглядел так, словно только что с кем-то боролся в соседней комнате. Взъерошенные волосы, раскрасневшееся лицо, по которому текли капельки пота. Мальчик улыбался.

– Привет, Ли, – сказал я.

Он покачал головой:

– Я Томми, – он выглянул в коридор и поманил рукой: – Эй, Ли! Тут к тебе пришли.

Миссис Твитчелл готова была провалиться сквозь землю. Я хотел было сказать, что это не так уж и здорово, но промолчал.

Второй Ли, скользя по полу, как по льду, в несколько секунд преодолел расстояние, отделявшее нас от комнаты, в которой, очевидно, несколькими минутами ранее он играл с Томми, – круче появление сложно было представить.

– Да? Кто… – он поник, увидев меня.

– Что? – испуганно поинтересовался Томми.

– Что скажете, миссис Твитчелл? – еще раз попытался я. – Обещаю, проблем из-за этого у вас не будет, – я посмотрел на Ли. – Честное слово, Ли. Считай меня своим другом. Дело в том, что я попал сюда тем же путем, что и ты.

Теперь все зависело от того, что решит Ли. Если бы он попросил, вышвырнуть меня, они бы это сделали. Он едва заметно кивнул, и мама Твитчелл сделала шаг в сторону, позволяя мне пройти.

Я протянул руку.

– Фокс, – сказал я.

– Мэйбл, – её рука была влажной и мокрой.

– Вы заберете Ли? – спросил Томми. Он выглядел намного сильнее напуганным, чем его…близнец.

– Я здесь только для того, чтобы получить кое-какие ответы, – ответил я. – А вопросы довольно невероятные.

В воздухе чувствовалось напряжение, когда мы шли следом за Мэйбл в небольшую, но опрятную гостиную. Диван, двухместное кресло и два кожаных кресла – все в одном стиле, очевидно, комплект – выглядели относительно новыми. Цветом они были нечто среднее между бордовым и фиолетовым. Я занял одно из кресел, а Твитчеллы разместились в центре дивана. Выглядели они очень напуганными.

– Для чего вы здесь? – первой заговорила Мэйбл. Мне понравилось, как сильно и уверенно звучал ее голос, словно она поняла, что пришло время брать дело в свои руки и защищать семью.

В тот момент я чувствовал себя в шкуре Байрона Симмса. Трудно рассказывать историю, которая, ты знаешь, правдива, но в то же время прекрасно понимаешь, просто не может быть правдой. Я рассказал все с самого начала, ничего не скрывая. На протяжении всего моего рассказа Твитчеллы обменивались понимающими взглядами. И что самое главное, ни один, даже на секунду, не был удивлен и ни разу не засомневался в правдивости того, что я говорил.

– И насколько большие неприятности у того мальчика, Брайана? – спросила Мэйбл, когда я закончил рассказ.

– Байрон, – поправил Ли.

Мать непонимающе посмотрела на мальчика.

– Ты сказала Брайан, – пояснил тот. – Его зовут Байрон. Он был моим другом на той стороне.

Все посмотрели на меня.

– У него очень большие проблемы, – я не видел никакого смысла скрывать правду. – Они думают, что Ли мертв и что Байрон каким-то образом спрятал тело.

– Господи, – ахнула Мэйбл. Одной рукой она обняла Ли, как если бы хотела защитить от чего-то. Затем, как будто что-то вспомнив, второй рукой обняла Томми.

– Я не хочу туда возвращаться, – подал голос Ли. Затем повернулся к маме: – Пожалуйста, не позволяй ему забрать меня.

– Я здесь не для того, чтобы забрать тебя с собой, – я поднял руку, как если бы приносил присягу. – Клянусь, я здесь не для этого.

– Тогда для чего вы здесь? – спросила Мэйбл.

– Чтобы на вас посмотреть, – ответил я. – А затем выяснить, как я могу вернуться обратно. Или, если не смогу вернуться, понять, где я нахожусь, – я посмотрел на Ли. – Можешь рассказать мне, как попал сюда?

– Так же, как и вы, – сказал он, машинально почесывая ногу через джинсы. – Когда Байрон исчез, я запаниковал и побежал домой. Но я уже был дома.

Я повернулся к Мэйбл, надеясь получить более детальное объяснение.

– Представьте мое удивление, – сказала она. – Все дома, и тут я слышу, как открывается дверь. Я подумала, что кто-то залез в дом, грабитель, понимаете? Я выскочила из спальни – а тут он. Близнец Томми.

Моя голова немного плыла. Возможно, это в порядке вещей, когда ты исследуешь параллельную вселенную.

– А твоя мама, Ли? Эта, я имею в виду. Мэйбл. Она похожа на твою маму на той стороне?

Он вытянул шею, чтобы получше разглядеть ее, словно видел ее впервые.

– И да, и нет.

Я ждал продолжения.

– Моя мама на той стороне выглядит… старше, что ли. Она все время злится, может быть, поэтому черты лица выглядят по-другому. Эта мама красивее.

Мэйбл засияла. Разве можно ее винить?

– А как насчет твоего отца? Они тоже похожи?

Напряжение вернулось.

– Мой муж скончался три года назад, – сказала Мэйбл. – Рак.

Я почувствовал боль в основании черепа. Значит, люди были те же, но их истории отличались. Я не знал, что мне делать с вновь полученной информацией, но чувствовал, что это важно.

– Мы с Ли тоже отличаемся, – произнес Томми. – У него есть шрамы, которых нет у меня. У меня есть веснушки, а у Ли их нет.

Значимость всего этого была ошеломляющей. Значило ли это, что на этой стороне существовал другой я, который не работал в ФБР, потому что Бюро здесь не существовало, но где-то занимавшийся чем-то другим? А моя сестра? Существовала ли она на этой стороне, потому что никто ее не похищал, когда она была маленькой девочкой?

«Нет», – сказал я себе. Это был опасный путь. Даже если здесь и существовала Саманта, она была моей сестрой не больше, чем Ли был Томми. Выглядеть похоже еще не означает быть одним и тем же человеком.

– Ли, Байрон сказал, в лесу ты увидел дверь, которая для него была невидима, – сказал я. – Как думаешь, почему?

Он пожал плечами. В этом был весь его ответ.

Я решил зайти с другой стороны. Следующий вопрос нужно было задать очень осторожно.

– Скажи, ты часто видишь вещи, которые не видны другим?

– То есть не сумасшедший ли я?

– Нет. Я изучаю факты. Ты увидел дверь, а Байрон нет. Та же история произошла и со мной и моей напарницей. Просто пытаюсь понять, почему мы с тобой, а не они.

– А вы видите вещи, которые не видны другим? – поинтересовался Ли. Думаю, это задумывалось как упрек.

– Да. Вообще-то, довольно часто. Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, именно потому, что всегда мог видеть то, что другие не видят. Всю жизнь потратил на то, чтобы понять, что же это означает, – может быть, конечно, информация и была излишней, но я решил рискнуть и проверить на практике теорию о том, что честность порождает честность.

Ли посмотрел на Мэйбл в поисках совета.

– Этот человек проделал большой путь, – ответила она на незаданный вопрос. – Думаю, тебе следует ответить.

Томми следил за разговором, как завороженный. Казалось, для него все это было в новинку. Ли кивнул.

– Да, – сказал он. – Я вижу разные вещи. Но не мертвых, как в том фильме. Иногда мне кажется, что они пришли из космоса. Но с той «дверью» все было по-другому.

– О чем вы с Байроном разговаривали, когда ты увидел «дверь»? – спросил я.

– Обо всем подряд. В основном о моей отстойной жизни, – он бросил нервный взгляд на Мэйбл. – Байрон был единственным, кому было не все равно, что меня избивали в школе, после чего мне приходилось идти домой, где мне тоже доставалось по первое число. Он был хорошим другом, – его плечи поникли. – Наверное, если я хороший друг, я должен вернуться и помочь ему?

Мейбл прижала его ближе к себе.

– Ты никуда не пойдешь, – сказала она.

И у меня даже в мыслях не было забирать его с собой.

– Я позабочусь о Байроне. И ты не плохой друг. Ты не должен так думать, – я не верил ни единому произнесенному мной слову, но тринадцатилетний мальчишка не обязан возвращаться из рая в ад ради благополучия других. Ему еще рано принимать такие решения. – Реально ли вообще вернуться? В отличие от тебя я очень хочу домой.

– Мне кажется, в этом и заключается секрет, – сказал Ли. – Думаю, нужно очень сильно желать оказаться где-то в другом месте. Именно об этом я думал перед тем, как обнаружил «дверь». Я очень-очень хотел быть подальше оттуда.

– Ты ведь даже думал о самоубийстве? – вставил Томми.

Ли покраснел, но не ответил.

– Когда Ли появился в нашей семье, – сказала Мейбл, – Я попросила его отвести меня на место, где он оказался, попав в наш мир. Он долго думал, но все-таки показал мне то место и сказал, что «дверь» он больше не видит. Ты сказал правду?

Ли кивнул. Казалось, он еще не оправился от замечания о самоубийстве.

 – Потому что он хотел остаться здесь, – сказал Томми.

Я обдумал теорию Ли. Могло ли оказаться все настолько просто? Двое людей, обладающих особым даром, которые очень сильно чего-то хотят, обнаруживают способ это что-то получить. В принципе, подобное случается довольно часто, правда, не в таких масштабах, конечно. Это называется невероятным везением. Возможно ли, что это нечто большее?

Я резко встал, что заметно испугало моих собеседников.

– Куда вы? – спросила Мэйбл.

– Домой. Надеюсь.

Твитчеллы встали и проводили меня до двери.

– Удачи, – на этот раз Мэйбл первая протянула руку, и я ее пожал. Затем повторил церемонию с Томми и, наконец, с Ли.

– Что вы им скажете? – спросил он.

– Смотря кому, – улыбнулся я. – Большей частью, правду. Во всяком случае тем, кто, как мне кажется, мне поверит.

– А Байрону?

– Что ты счастлив и в безопасности.

Ли улыбнулся.

– Думаю, ему это понравится.

Мне вдруг захотелось удостовериться в том, что Байрон действительно был хорошим парнем, но потом я понял, что все, что мне нужно было о нем знать, я уже знал.

---

«Дверь» была на месте и была так же реальна и так же отчетливо видна, как и тогда, на домашней стороне по дороге в Страну Чудес.

Вернувшись в мир, который я называл домом, я оказался лицом к лицу с полицейским криминалистом. Он вскрикнул. Это больше походило на скулеж, чем на крик, может быть, на визг, в любом случае получилось очень по-девчачьи и, как по мне, очень громко. Очень может быть, что я тоже взвизгнул, но только потому, что криминалист напугал меня до смерти.

Шум привлек много внимания, как и положено визгам и крикам. Кто-то закричал:

– Боже милостивый, это он!

Местный полицейский, который запросто мог оказаться младшим братом криминалиста, вытащил пистолет. Я поднял руки.

– Эй! Мы на одной стороне. Я агент ФБР!

– Вы Фокс Малдер, – сказал полицейский, продолжая держать меня на мушке.

– И мне бы хотелось им остаться. Будьте так добры и постарайтесь меня не пристрелить, – во всяком случае, я это так помню. Нашлись свидетели, утверждавшие, что визгу от меня было намного больше.

– От-откуда вы взялись?

– Долго рассказывать.

– Он вдруг появился ниоткуда! – воскликнул криминалист. – Его тут только что не было.

– Вы не могли бы не размахивать пистолетом, – сказал я. Когда мои слова на полицейского не возымели никакого действия, я рявкнул: – Убрать оружие, офицер!

Сработало. Он опустил пистолет, а затем, наконец, убрал его в кобуру.

– Спасибо.

Где– то за тропой послышался шум – и все пришло в движение. Что-то случилось. Хотя что значит «что-то»? Я случился. Новость распространялась среди собравшихся, и прежде, чем я успел все обдумать, я увидел Скалли, которая продиралась сквозь толпу. Она была метрах в десяти, когда прокричала:

– Куда ты, черт возьми, запропастился?

Если бы вокруг было не так много свидетелей, далее последовали бы объятия. По крайней мере она не стукнула меня, как это обычно делают родственники, когда испытывают облегчение от того, что кто-то из близких нашелся живым и невредимым. Промелькнула мысль возразить, что с моей точки зрения, исчезла она, а не я, но некоторые замечания лучше высказывать в более приватной обстановке.

– Думаю, нам следует найти более спокойное место для разговора, – сказал я.

---

Тюрьму сложно было назвать спокойным местом, но здесь я хотя бы мог контролировать состав участников. Хотя сильно ограничить его не получилось. В помещении присутствовали шесть человек, не считая меня: Скалли, разумеется, полицейский с лейтенантскими погонами, помощник шерифа и два «босса» в деловых костюмах, предположительно из офиса прокурора. На третьем была одежда, больше подходящая зарплате агента ФБР, чем адвокату на гособеспечении. Ни я, ни Скалли его не узнали.

Всем натерпелось услышать мою историю, но я настоял на присутствии при этом адвоката Байрона Симмса. У меня был один единственный шанс произвести фурор своей историей, и я хотел, чтобы при этом присутствовали все нужные мне свидетели.

Примерно через час все были в сборе. Помещение, в котором мы находились, напоминало учебный класс. Складные металлические стулья, стоявшие вдоль складных металлических столов «Формика», были обращены к передней части комнаты, где на крючках висел киноэкран, выглядевший старше меня. Судя по толстому слою пыли, фильмы тут показывали нечасто.

Разговор начал лейтенант, представившийся как лейтенант Холл, сказав мне, что это моя встреча. Черный кожей и седой волосами, он носил свою униформу с дотошным, почти военным вниманием к деталям. Может быть, я слишком много общался с уличными полицейскими, но начищенные до блеска ботинки и фурнитура рубашки показались мне настоящей аномалией. Его кобура блестела больше, чем любая пара туфель, которые я когда-либо носил.

– Как долго меня не было? – спросил я.

– Давайте вы сначала все расскажете, а уже потом будете задавать вопросы? – сказал Холл. Это светился его внутренний лейтенант.

– Меньше четырех часов, – ответила мне Скалли, чем вызвала явное недовольство летёхи, но она не обратила на него никакого внимания. Приятно работать командой.

– Интересно, – заметил я. – Значит, время по обе стороны идет параллельно.

На лицах присутствующих появилось недоумение.

– По обе стороны чего? – спросил один из прокурорских помощников.

Я улыбнулся.

– Что ж, вот, что произошло…

Весь рассказ занял намного меньше времени, чем я ожидал, – может быть, минут пятнадцать – но, когда я закончил, все собравшиеся выглядели так, словно только что пережили поездку на американских горках, которая перестала им нравиться после первого же спуска. Все, кроме Скалли, конечно же, потому что она проработала со мной достаточно долго, чтобы знать, что я, как магнитом, притягиваю странности.

– Вы хотите, чтобы мы поверили, что где-то там существует целая параллельная вселенная? – сказал помощник шерифа.

– Серьезно? – хмыкнул я. – Десять свидетелей видели, как я возник из ниоткуда, а вас смущает существование параллельной вселенной?

Помощник покраснел и сжал челюсти. Заметка на будущее: не попадать под арест в этом округе в ближайшие лет двадцать.

– Послушайте, – сказал я, предвосхищая бурю негодования, недоверия и возражений. – Я не могу объяснить, где я был или как это работает, я просто рассказал вам, что лично я испытал. Хотите – верьте, хотите – нет.

Скалли подняла руку, чтобы задать вопрос, но тут же почувствовала себя глупо.

– Я так понимаю, ты считаешь, что для того, чтобы увидеть «дверь», необходимо обладать определенными… способностями. Мне только не понятно, почему ты не увидел ее, когда только перешел на ту сторону, но потом ты сумел снова ее отыскать.

– Думаю, Ли Твитчелл попал в точку, когда я разговаривал с ним, – объяснил я. – На этой стороне я увидел «дверь», потому очень хотел знать, что случилось с Ли. Я готов был пойти куда было необходимо, чтобы найти его. Потом, когда я оказался на той стороне, «дверь» стала невидимой, потому что я был там, где хотел быть. Когда я был готов вернуться, «дверь» вновь стала видимой.

Тут заговорил адвокат Байрона. Адвокатом оказалась хорошенькая молодая особа по имени Стефани Ньюэлл. Ее глаза вспыхивали с пугающей интенсивностью, когда она что-то говорила, будь то «здравствуйте» или «я возражаю». Последнее я мог только представить, так как никогда не слышал ее в зале суда, но ее «здравствуйте» меня, на самом деле, немного напугало.

– Давайте-ка проясним, – сказала мисс Ньюэлл. – Ли Твитчелл жив и здоров.

– Да, мэм, – ответил я.

– И он беспокоится о Байроне Симмсе.

– Да, очень, – это было именно то, на что я рассчитывал.

– Тогда, по вашему мнению, если бы вы даже притащили мастера Твитчелла на то место, где вы обнаружили «дверь», смог бы он вернуться?

Я подавил улыбку.

– Думаю, что нет, – ответил я. – Честно говоря, я сомневаюсь, что он вообще смог бы увидеть «дверь». Он бы просто увидел, как я исчез, точно так же, как это видела агент Скалли, и точно так же, как эти люди видели, как я появился.

Советник Ньюэлл и глазом не моргнула. Она повернулась к одному из «боссов» в помятом костюме и сказала:

– Мистер Гринелл, я требую, чтобы с моего подзащитного сняли все обвинения и немедленно отпустили его.

Мистер Гринелл был педантичным идиотом, который мне сразу не понравился.

– Даже не подумаю, – сказал он. – Только не говорите, что верите в эту чушь. Ни одно жюри этому уж точно не поверит.

– Они этого никогда не услышат, – сказал человек в хорошем костюме, который так и не представился, и чья личность для меня остается загадкой. – Снимите обвинения, мистер Гринелл.

– А вы вообще кто? – поинтересовался тот.

– Имена ничего не значат, – ответил Костюм. – Достаточно сказать, что есть влиятельные люди, которые проследят, чтобы было по-моему.

Все присутствующие обменялись взглядами. Кажется, никто не знал, откуда этот Костюм вообще взялся.

– Если вы федеральный агент, – сказал Гринелл, – здесь вы не имеете никаких полномочий.

Мне показалось, что Костюм пытался выглядеть снисходительно, но лучшее, что он смог изобразить, была совершенно пренебрежительная усмешка.

– Думайте, что хотите, – сказал он. – Можете вообще не обращать на меня внимания, только советую не отходить далеко от телефона. Вам позвонят через час или около того.

– Позвонят? – спросил Гринелл. – Кто?

Костюм сморщился.

– Просто будьте поближе к телефону.

Лейтенант Холл взмахнул обеими руками. Жест, очевидно, означал, что лейтенант сдается.

– Я только что перестал понимать, что здесь происходит, – сказал он. – Хорошо, я вообще ничего не понял, но что вы хотели этим сказать?

Костюм громко вздохнул.

– Как весьма красноречиво поведал агент Малдер, иногда происходят вещи, которые невозможно объяснить. И такие вещи не могут стать достоянием общественности.

– Кто сказал? – спросил Холл.

– Я сказал, – ответил Костюм. – Общество держится на соплях. От анархии, паники и беспорядков нас отделяет всего одно подобное событие. Народ должен верить, что наука – королева, и что все, что мы знаем о мире – правда. Начнете рассказывать о том, что люди растворяются в воздухе, о дверях в другие миры – и общество развалится.

– Общественность имеет право сама судить, – сказал Гринелл.

– Нет, не имеет, – возразил Костюм. – Не имеет, потому что не сможет с этим знанием справиться. – Он встал. – Я просто говорю, как все будет. Молодой человек, которого вы держите за решеткой, не виновен. Убийства не было, а значит, и судить парня вам не за что. То, что вы не можете предоставить выжившего, этого факта не меняет.

– Вы исходите из предположения, что возмутительно невероятная история агента Малдера – правда, – сказал помощник шерифа.

– Да, – кивнул Костюм. – Потому что это правда. И справедливость должна быть важнее политических побед местных прокуроров.

– А что мы скажем общественности? – поинтересовался Холл. – Они захотят…

– Скажите им правду, – перебил его Костюм. – Удачи. Не имея на руках абсолютно никаких улик… А агенту Малдеру, я больше, чем уверен, скоро будет приказано больше никогда не заикаться о том, что с ним произошло.

– Они нас распнут, – сказал Гринелл.

– Либо вас разорвут на куски различные ток-шоу, – Костюм подошел к двери. – Выбирайте, – сказал он, повернув ручку, – но на вашем месте, я бы придумал достаточно убедительную ложь.

---

Я решил встретить Байрона, когда его выпустят из тюрьмы. Он выглядел не таким болезненным, как когда я его видел в последний раз, но ему все равно не помешало бы набрать пару-тройку килограммов. Он прищурился от солнца, слегка сбитый с толку, но потом узнал меня.

– Привет, – сказал он.

– И тебе, – я протянул ему руку, но он только посмотрел на нее. Видимо, для него это уже был перебор. – Я на машине. Могу подвезти.

– Что только что произошло?

– Тебя выпустили из тюрьмы. Поздравляю.

– Но почему? Как?

Я стоял, покачиваясь с пятки на носок, и ждал, пока он сложит кусочки воедино.

– Вы?

– Возможно.

– Они нашли Ли?

– Пойдём, – сказал я. Он последовал за мной к машине.

– Они нашли Ли или нет? – не сдавался Байрон.

– С Ли все в порядке, – ответил я.

– Где он?

– Этого я тебе сказать не могу.

– Почему?

– И этого тоже. И если ты еще раз спросишь «почему», разговор пойдет по кругу.

– Не понимаю.

– Не удивительно, – сказал я. – В этом деле много непонятного. К сожалению, таковым оно и должно остаться.

– Почему?

Я пристально на него посмотрел.

– Ой. А что вы можете мне сказать?

Мы подошли к машине, я открыл для него дверь с пассажирской стороны, но он не пошевелился.

– Хорошо, – заговорил я. – Я могу сказать тебе, что он очень беспокоится о твоем благополучии. Он считает тебя своим близким другом и скучает по тебе.

– Почему он сам не может мне этого сказать?

Я шумно вздохнул.

– Ладно, так и быть, – заговорил я низким заговорщическим тоном. – Он скрывается от своей семьи. Он нашел лучшие условия для жизни, и он и его новая семья попросили нас держать все в секрете.

– Что-то вроде программы защиты свидетелей.

– Да, что-то вроде. К сожалению, я не могу вдаваться в подробности.

– А почему он тогда так внезапно исчез?

Я одарил его долгим ничего не выражающим взглядом, надеясь, что он поймет мой молчаливый ответ.

– Тебя куда-нибудь подбросить? – спросил я.

Он заглянул в машину, потом посмотрел на меня.

– Не все полицейский машины везут в плохие места, – произнес я.

Он стоял в нерешительности.

– Эта может отвезти на автовокзал? Думаю, смена обстановки не помешает.

– А как же твоя приемная семья?

– Они всегда могут взять нового ребенка, – сказал Байрон. – Полиция не будет меня доставать, если я буду сам по себе? Из-за того, что в школу не хожу или еще какой фигни?

– Думаю, если будешь себя хорошо вести, в розыск тебя никто не объявит.

Он обдумал все возможные варианты.

– Тогда автовокзал.

– Куда поедешь? – поинтересовался я.

Он улыбнулся и подмигнул:

– А вот этого я вам сказать не могу. И не спрашивайте, почему.

---

*Con Edison (Consolidated Edison Inc.) — одна из крупнейших энергетических компаний в Соединённых Штатах Америки.

*Джон Диллинджер (англ. John Herbert Dillinger) – американский гангстер времен Великой депрессии.

*Пулемёт Келли (англ. Machine Gun Kelly) или Джордж Ке́лли Барнс (англ. George Kelly Barnes) – американский гангстер времён сухого закона.

Копирование текста и размещение рассказа без указания ссылок на Русский Портал X-Files запрещено.

www.thex-files.ru

vk.com/thexfilesru